Я ничего не вижу,
Я ничего не вижу...
На моей коже ни шрама,
Только моя правда истощается,
И это опустошает меня, опустошает.
Я ненавижу тьму своего прошлого,
Холод восстания, он сводит меня с ума,
И всё это преследует меня,
Вырезает моё сердце.
Я должна истечь кровью,
Все мои мысли отравлены,
Ведь этот тяжкий груз на мне
И хоронит меня заживо.
Он тянет меня вниз, прямо во тьму,
Тянет меня вниз, и я не могу сопротивляться...
Позволь мне почувствовать это, ведь я не знаю,
Я ничего не вижу,
Я чувствую лишь, как распадаюсь!
О, разве ты не видишь, оно овладевает мной, овладевает?
Разве не видишь?
Да, ты хочешь, чтобы я боролась с этим,
Хочешь, чтобы забыла об этом.
Да, ты говоришь мне бороться с этим
И проклянёшь меня, если я не стану.
Позволь же мне истечь кровью и очиститься,
Я ничего не вижу,
Нет, я ничего не вижу, нет, не вижу.
Потому что я чувствую, что разрушаюсь,
Я ничего не вижу,
Ничего не вижу...
Моя непокорность сделала меня сильнее,
Но теперь я сомневаюсь в том, что совершила,
И это убивает меня, убивает.
Мне противно видеть, во что я превратилась,
Я не нахожу ни покоя, ни справедливости.
Эта гравитация, она вырезает моё сердце.
Я должна истечь кровью,
Все мои мысли отравлены,
Ведь этот тяжкий груз на мне
И хоронит меня заживо.
Он тянет меня вниз прямо во тьму,
Тянет меня вниз, и я не могу сопротивляться...
Позволь мне почувствовать это, ведь я не знаю,
Я ничего не вижу,
Я чувствую лишь, как распадаюсь!
О, разве ты не видишь, оно овладевает мной, овладевает?
Разве не видишь?
Да, ты хочешь, чтобы я боролась с этим,
Хочешь, чтобы забыла об этом.
Да, ты говоришь мне бороться с этим,
И проклянёшь меня, если я не стану.
Позволь же мне истечь кровью и очиститься,
Я ничего не вижу,
Нет, я ничего не вижу, нет, не вижу.
Я ничего не вижу,
Ничего не вижу...
Позволь мне почувствовать это, ведь я не знаю,
Я ничего не вижу.
Нет, я ничего не вижу, нет, не вижу.